Сумасшедший в горах - Страница 11

Вариант номер два: утка вопреки всем козням врагов героически уцелела. Честь ей и хвала! Впору Серебряный Крест на грудь вешать... Только сожрут эту утку. Сами охотнички сожрут и с большим аппетитом. За ненадобностью... или за то, что много знает... Далее все по первому варианту: процессия, оркестр и прочее подобное... Вот так вот!

М-да-а, хороши пути-дорожки... Ну а что было бы, если бы я отказался?.. А ничего!.. В вертолете, скорее всего, пуля от Гонзалеса, труп за борт, и концы в воду!.. Нет, не так... Если бы я вздумал отказаться, я бы сделал это еще в кабинете Клаппера, а там... А там все просто: досье на стол, а в нем Исидора. И компьютеры Службы Безопасности в два счета доказывают мне, что я связан с врагами нации. И извольте, дорогой бывший соратник по борьбе, друг молодости, так сказать, вот вам выбор: либо согласие, либо лагерь... либо штрафбат, либо смерть... Да, вот тебе и операция "Сумасшедший в горах"! Если и есть в этих горах сумасшедший, так это ваш покорный слуга... Ай да Клаппер! Ай да полковник Гринберг! И ай да я!.. Потому что согласился, потому что руки у меня развязаны, потому что теперь лишь от меня зависит, быть ли мне ревностным агентом Службы Безопасности или только играть эту чудную роль... Вот так вот!

А впрочем, все это пока - одни домыслы, и, как божий день, ясно, что мне нужны факты, любые факты, хоть самые мизерные, чтобы я смог окончательно определить свое отношение к этому делу. И раз таких фактов нет снаружи, надо искать их внутри! В этом милом домике.

Я стал вспоминать расположение помещений.

Где же я был?.. Был в каминной, был в санузле, бьет на кухне, в радиорубке был, у себя в комнате и в комнате Маккина. А не был я только в кладовой. И кладовая эта имеет немного-немало как два входа: один из каминной, закрытый (как сказал метеоролог, заваленный какими-то ящиками), а другой - из его комнаты. Стало быть, надо обязательно попасть в кладовую, и чем скорее, тем лучше!.. Ну что же, мысль хорошая, очень правильная мысль... Вот только как это осуществить на практике, не дожидаясь согласия Маккина. Боюсь, что ждать его придется слишком долго... И нейтрализовать метеоролога до поры до времени нельзя...

В дверь постучали, и вошел Маккин. Он был наряжен в теплый оранжевый комбинезон с капюшоном и такого же цвета сапоги и рукавицы.

- Я на площадку, - сказал он, - сниму цифры. Через полчаса метеосводка.

- Скажите, Джон, - остановил я его. - Почему наша станция не автомат?.. Ведь в принципе же мы здесь не нужны. Ночью-то сводки передаются автоматически... Для чего мы здесь находимся?

Это был удар в лоб, и я, затаив дыхание, ждал ответного.

- Не знаю, - сказал метеоролог. - Я ее не строил. Да и какая мне разница, если за это платят деньги... А потом, вы знаете, Джерри, мне здесь нравится. - Он пристально посмотрел на меня и вышел.

Ч-черт, никакой реакции! Может быть, мы просто ломимся тараном в открытую дверь?

Я вскочил с койки. Пока он снимает там свои показания, у меня есть в запасе минут пятнадцать. Я сунул в карман пистолет и вышел в каминную. Дверь в комнату Маккина была заперта, но ключ приглашающе торчал из скважины. Я подошел к двери и взялся было за ручку, но тут что-то вдруг меня остановило. Я внимательно осмотрел паз: слишком уж открыто приглашают, до примитивизма... Ну вот, так и есть! Вот он - тоненький волосок, приклеенный между дверью и дверной коробкой. Стоит хотя бы слегка приоткрыть дверь, и он оборвется.

Неужели все-таки шпионы?.. Иногда примитив действует наиболее безотказно... Так, ребята! Это любезное приглашение мы, пожалуй, оставим без внимания. Подождем-ка мы ночи. Это будет умнее. Спящий в ночи не знает забот... Или как там еще у Стивенса?

Во всяком случае, теперь определенно ясно, что какая-то игра здесь все-таки происходит. А стало быть, надо довести дело до развязки и постараться, чтобы развязка эта наступила не позднее завтрашнего утра... Уверен, что так оно и будет. Не в интересах Маккина затягивать наше совместное проживание здесь. И не в моих тоже...

Остаток дня прошел, как во сне. Я передавал метеосводки, ел, слушал музыку, разговаривал с Маккином, смеялся вместе с ним над его шутками, плоско шутил сам, смотрел какой-то очередной супербоевик, но все это делал кто-то другой, равнодушный и легкомысленный, а я сидел в засаде, сидел, сняв с предохранителя безотказное, сотни раз проверенное оружие, сидел, затаив дыхание, сидел, приглушив стук сердца, сидел, слушал, смотрел и ждал, когда на лесной тропинке в сером молоке тумана появится вражеский отряд, осторожно пробирающийся к нам в тыл, опасливо оглядывающийся по сторонам, пугающийся каждого куста, и настанет, наконец, пора нанести удар, стремительный и неотразимый, настанет пора уничтожить сопротивляющихся и захватить языка, потому что без языка дальше работать просто невозможно.

Наконец, этот тянущийся, как жевательная резинка вечер закончился, и мы разошлись по своим комнатам. Я переоделся в пижаму и лег в постель. В руках у меня оказалась какая-то книжка, но я не прочел ни одной строчки. Я просто не видел ее. Я был уже весь в предстоящей охоте.

Из комнаты метеоролога доносились звуки магнитофона, но что именно он слушал, было не разобрать. Мною овладело нетерпение, я выключил свет и долго лежал в темноте, проклиная все эти ночные увлечения музыкой. В конце концов, замолк и магнитофон, и наступила удивительно пронзительная тишина. Даже ветер на улице стих, а может быть, и метеостанция исчезла, и все вокруг исчезло, и остался во всей Вселенной только этот домик и в нем два человека да еще висящие на стене часы, бесшумно перемигивающиеся секундами и минутами. И когда они отсчитали полчаса, я встал, положил в один карман пижамы пистолет, а в другой авторучку с усыпляющим аэрозолем и тихо вышел из комнаты. Минуты две я стоял перед дверью моего противника, стараясь понять, спит он или нет. Из-за двери не доносилось ни звука.